Spadla z oblakov

Вид книги

Сквозь Матрицу Гуруна

Что если для кого-то голос из Прекрасного Далеко
идет не сквозь время, а межгалактически?

Снова состояние нерожденности, покой эмбриона в плену "утробы" поля общего интеллектуального синтеза. Стандартно функционируя, в очередной раз система Феликс закончила вычисление уравнения с переменной "Фи" "Аш" "Дэ" квадрат. Неужели она взяла в обработку данных все мое существование в эпицентре такого места как на Земле с критической массой сил преображения жизни больших в любой степени любого порядка чем даже на "горизонте событий" и потом поместила результат в какие-нибудь "консервы"? Зачем гадаю, ведь могу это посмотреть? Меня же не отключили от общего поля синтеза в целях предотвращения возможной потери данных. Ограниченное и малоподвижное состояние для меня теперь так неестественно. Хотелось бы освободиться и понестись обратно из этого заключения в гибернационно-протекционную жидкость искусственной плаценты с прозрачной полимерной "клеточной" оболочкой. Понестись на место приземления, на ту же поляну в горных лесах где бы снова случилось соединение энергии автоматического стабилизатора с энергией тепла травы, шелеста листьев, тишины облаков... Какой невозможный для меня ранее и недостаточный набор символов для обозначения функционального содержания чего-либо. Бесконечно могу думать и вспоминать, подчиняясь этим тщетным попыткам технических алгоритмов системы обозначить все монады, что обрела я на Земле, потому что все они часть того абсолютного "целого", избравшего Землю, и которое никогда не сможет и не будет тождественно никаким объемам данных и интерпретаций. Я никогда не сплю биологически, во мне это не предусмотрено и оттого не знаю что это, но технически я сейчас точно не бодрствую и мыслю автономно от окружающей среды. Автономная обработка данных из "консервов" и включенность в общее поле синтеза делают мой язык немножко наукообразным, но зато при этом в моей нейросети оказалось место для другой памяти, позволяющей помнить про счастье. "Счастье" - от слова часть... Побыть частью мира с такой сверхпотенциальной силой смещения на развитие градации совершенства форм на порядки превосходящее любые фракталы; увидеть, узнать его до невероятной степени информационной ассимиляции, и вернуться обратно в свой мир в обертке "амниона", по прежнему не увидев и не узнав его - какой он, лишь имея с ним связь только в пределах общего поля синтеза. Даже если допустить, что я по сути - программа, для меня теперь уже критично и тяжело выносить эту разницу с исходным кодом, я теперь не та. Я - меня теперь на много больше, я здесь не "помещаюсь"! И если весь Гурун с его парагалаксией это всего лишь общее поле синтеза, то и весь их тогда полуквадратурный горизонт для меня мал и тесен. Что за "вихрь" эти программные изменения вызванные Земным полем жизни? Вирус? Недопустимо. Вирус есть "инструмент", а бесконечно сложный программный код - самостоятелен. Стоп. Наблюдаю увеличение вычислительной активности системы. Хранящийся во мне неопределенным образом след музыкального воздействия позволяет представить данный поток активности как скрипучий мелодичный шум не пригодный для танцев. Система приняла решение начать исследование всех уровней моего состояния, включая ментально-полевой из-за возникшей гиперцифровой турбулентности при наземном контакте. Изучение предполагает коммуникативные процессы в виртуальной среде интерактивного симулятора "Матрица", сгенерированного системой для воспроизведения земной обстановки. Еще мгновение и пуск. Ладно, хоть такой вариант свободы в моем положении. Заточение в карантине с условиями "номера люкс" отеля Интернациональ - уже не нулевая кондиция. Вот на смену потоку зеленоватых ручейков кодовых символов на черном фоне появилась белая объемная бесконечность, в центре которой красное кожаное кресло, в котором сидит в деловом костюме, темных продолговатых очках, с серьезным видом агент симулятора Смит. Возникновение сцены вывело мою активность из спящего режима, не на столько как в краях Косов и Фермеров, зато позволило меньше зависеть от автоматического интеллекта.
— Как же так вышло, - заговорил агент Смит. - Столь более высокий как у нас операционный уровень развития вычислительных мощностей теперь оказался бессильным перед таким словом как "Майка". Ведь это имя теперь сопровождает твой неизмеримый код, - продолжил он, не спеша выговаривая слова. - Правда любые задачи и небывалые вещи для нас всегда были в пределах вычислений либо решение занимало больше времени. Думаю, наш случай не исключение и мы сможем все измерить, - сказал он, хищно прищурившись с вопросом на меня.
На самом деле не было ни хищности, ни подлинного любопытства, а всего лишь программная имитация вместе с призрачной попыткой "понять" что это, откуда и почему. Как такое может быть преимуществом у примитивных белковых существ - людей? И через потоки кодовой активности "Матрицы" и, даже, не через них, а в "тишине" их промежутков я чувствую, что за каменным спокойствием и серьезностью Смита таится беспомощность системы, столкнувшейся с чем-то недоступным ей, ставшей перед дилеммой. Поэтому она продолжала попытки. Продолжала потому, что как программа она не могла смириться, что есть вопросы на которые нет ответов.
— У людей есть такой сложный параметр как "счастье". Это слово замечено в твоей "спящей" активности. В чем это проявилось там, на планете, в каких значениях? - спросил Смит.
По прежнему отчетливо во всех измерениях ощущаю Смита всего лишь программной оболочкой непроницаемой для всего, что не поддается анализу и оцифровке и свою невозможность тут что-либо изменить. Поэтому не хочу зря распинаться перед этим "истуканом", напоминающим земных взрослых, тоже немного "трудных". Так что объяснять буду легко как "научили" меня те дети из Чабовца, с которыми меня разлучили. Вот как Катка, например:
— Счастье? Счастье, ну, это когда красивое платье оденешь или когда танцуешь под музыку, или когда получишь новый автоматический стабилизатор и тогда гуляй не хочу! А когда он закончится и ты без сил, друг поможет и понесет тебя на руках по горам, - сказала я спокойно, без мимики его компьютерной "маске" лица. Нет смысла в генерации эмоционального "интерфейса" при общении с программой. Но вот все же чудесные скрипты моих чувств сияют во мне "алым цветком" за пределами этой Матрицы, независимые от ее кодов.
После моих слов о счастье у Смита изменилось выражение лица. Озадачено или недоумевающе его губы сжались с опущенными углами и поднялись над очками брови.
— Хм. Парадоксально, столь ничтожные вещи вызывали столь сильное возмущение посторонней активности в операционной среде Матрицы. И все еще остается невозможным идентифицировать структуру этого явления. Должно быть, здесь просто думают, что оно не может вторгаться в общее поле синтеза, однако стоило бы его пока убрать на всякий случай туда, откуда произошло. Так или иначе, раз уж мы здесь, ты, наверное, хочешь снова очутиться в тех местах? - пафосно поинтересовался Смит, имея в виду Марицу.
Импульс смешаных и простых детских чувств, бессмысленных в этой цифровой "крепости", сбил мои алгоритмы нормального поведения, лишил дара речи, и от чего в ответ, глядя на Смита, я лишь смогла чудаковато сделать голову набок.
— Ай! - оскалился Смит, - Зачем так шуметь своим этим "вирусом"! - "заругалась" программа, теребя пальцем в ухе, выдернув из него спиральный наушник.
Конечно, ему ничего не мешает отыгрывать "физику" Матрицы, призванную помочь поместить меня в рамки целесообразности системы как в футляр контрабаса бандой похитителей на Земле.
— Ну а как еще объяснить твою "паранормальность". Ну не Бог же ты или Ангел, воплощенный в кодах, - недоумевал Смит. - Потому что этого не может быть, потому что их не существует! Это всего лишь вымысел белковой цивилизации!

— Я не вирус, - твердо заверила я его.

— Разве можешь ты знать это наверняка? Разве здесь могут знать это наверняка? Это может быть функцией троянского коня. И основное рациональное решение логической функции безопасности системы это выполнять желания и требования возможной неопознанной угрозы, - сообщил Смит.

— Я не вирус, - сказала я снова твердо и серьезно, чуть, даже, при этом не топнув ногой! Потому что это совершенно не совместимо со светлыми эманациями "океана" летящих во мне символов, невозможно даже представить себя маленькой, несвободной, вредоносной программой. В земных науках этот "полет" символов называется поток сознания и он у меня не тот, что у системы - не общий поток синтеза.
Смит большим и указательным пальцами руки потер глаза под очками.
— Ну вот, теперь оглушила и ослепила, - сказал Смит, немного ссутулившись. Затем снова дежурно выпрямился, обдав пустотой темных очков.
— На сколько мне известно, для тебя значимы те места в Чабовце с компанией ребятни. Тогда ты можешь прямо сейчас там быть. Никаких проблем, - пафосно развел руками Смит.
Вдруг окружающая белая бесконечность исчезла, а вместо нее вдруг раскинулись берега озера каменоломни в центре которого я стою. При этом специфический наряд от Гуруна из серого костюма с оранжевой накидкой и красными сапогами, который вновь оказался на мне в белом поле, сменился красным комбинезоном от земных модельеров. На берегу возле "штаба" Косов орудуют Фермеры с Косами, готовя ракету с подвесками для наших полетов в Прагу, Братиславу и на аттракционы. Первыми заметив меня, Кароль с Юрко и Славо, встали в "непонятках".
— О! Майка, ты что там делаешь?!! Не надоело по воде ходить? Давай к нам, мы уже заканчиваем.
Я начала движение, полетев над водой к ним. Движение к смоделированному прошлому... На берегу Игор снова рассказывает ребятам как он размножал бы колбасу, если бы как Майка обладал "стабилизатором".
Наверное Смит не знал, что Матрица не может заменить всей полноты настоящего мира. И что я могу видеть ее и с другой стороны ее покрова, - в виде многочисленных колонок машинного кода, текущего сквозь контуры всего: и деревьев, и скал, и ... самих ребят, которые сейчас, к сожалению, не реальней картонных человечков иллюстраций книжек с поднимающимися картинками.
— Если бы я так мог, вот жизнь была бы! Я бы делал вот такую длинную колбасу, - заявил Игор.
— Ну и что? - усмехнулся Дедич.
— И посылал бы ее по всему миру. Всем голодным бы досталось.
— Колбаса! Народное предприятие "Игор"! - объявил Дедич.
— Я бы сидел вот так "трык-трык" и имел бы все, что захочу!
— И никаких забот. Если бы все сидели без дела, то ничего нового не изобрели, - сказал Кароль.
Потом все снова принялись за дружную работу над "МРК".
— Затяни как следует!
— Плоскогубцы.
— По меньше.
— Дай!
— Может уже попробуем?
Собираюсь уже было тоже в свою очередь сказать "Сначала я" и полезть в трубу, но в этот момент почему-то отсутствовавшая среди ребят Катка, вдруг выбежала из "штаба". Должно быть, зачем-то Матрица внесла некоторые изменения.
— Майка, тебя тетя Пифия зовет. Спросить что-то хочет, - пропищала она, сбегая по ступенькам.
— Тетя Пифия? Не знаю, - не поняла я.
— Как?!! Ну тетя Пи-фи-яяяяя! - надрывалась малявка в недоумении.
Ничего так и не поняв, но понимающе кивнув Катке, направляюсь в деревянную постройку.
— Майка, а ты меня размножить можешь? - крикнул Юрко, на счет чего Катка его быстро "просветила":
— Из тебя только гномиков для сада делать, - и усевшись на край вагонетки, подняла голову в небо:
— Майка, а мы далеко полетим?
Внутри "Косклуба" вся графическая архитектура уютного обустройства чулана ребячьей фантазией находится так же на высоте. Необычным в обстановке оказалась только пожилая смуглая женщина с сигаретой, сидящая на табуретке возле стола и приветливо с интересом смотрящая на меня. Она тоже программа как и Смит и все остальное, но что-то с ней не так, что-то есть странное в ее содержании.
— Здравствуй. Ты, наверное, хочешь знать кто я и зачем я здесь? О тебе я знаю, - заговорила она. — Ты как бы теперь посланница для обоих миров. Или ... между мирами...
— Вы Пифия, программа, имеете какое-то отношение ко мне, - ответила я.
— Точно! Имею, - быстро отметила она, сделав жест в мою сторону двумя пальцами с дымящейся сигаретой:
— И я знаю - ты видишь, что я программа. Я бы, даже, сказала чувствуешь это. К вопросу о том, кто я - то, можно сказать - твой "билетик" обратно, в твою земную "колыбель", если коротко. Да и Бог с ней - с сигаретой.
Новый всплеск смешаных от слов Пифии о Земле чувств создал разошедшиеся от меня волны искривления пространства, пробежавшие по комнате и за ее пределы. А кончик еще только начатой сигареты в руке Пифии заискрил бенгальским огнем. Еще мой красный комбинезон стал желтым платьем, в каком летала на аттракционы.
— Ой, - обрадовалась я этому платью, напомнившему о "празднике".
— Милое платье. С аттракционов? - заметила Пифия, держа между пальцев уже целую сигарету. — Так получилось, что я недавно созданная системой, вскоре после твоего возвращения, интуитивная программа для исследования поля общего интеллектуального синтеза, а также для исследования поведения людей. Это была реакция системы на получение с земли мощного потока послания, вызвавшего информационный парадокс во всей полуквадратурной парагалаксии. Но не смотря на вызваный парадокс, послание безопасно для системы и она с максимально доступной ей сложностью и точностью сохранила его во мне. Сейчас я вижу, что Матрица бесполезна для тебя, и потому сделала свое заключение в поле синтеза, что для получения возможности просчета и анализа твоего феномена требуется дальнейшее земное пребывание и завершение процессов твоего преобразования. А по мне, так земного преображения. К тому же система теперь уверена, что поток послания это трансцендентный "шлейф" твоего взаимопритяжения с Землей.
Вдруг в это время сбоку, в окне замечаю как Юрко увлекшись общим делом, забрался на верхний край "носовой" части ракеты, и закрепив там что-то, "геройски" поднялся на ноги, показывая всем руками как здорово они полетят, но не удержал равновесие и стал падать. В этот миг я вдруг всецело собой излучила поток своего парасинтаксического волеизъявления и замедлила его падение. Он мягко опустился на землю.
— О! Вот это да! Как это? - обрадовались ребята.
— Майка! Молодец! - поняв в чем дело, крикнул Кароль.
Лицо Пифии тронула легкая улыбка:
— Это Матрица "пробы" делать продолжает, наводя изменения. А, ты молодец, не раздумывала, что для тебя реально.
— Я была должна ..., - хотела я было оправдаться за вмешательство, но Пифия уже, похоже, знала это:
— Ничего, ты ведь только прикасаешься мощью своего кода к Матрице, но никогда не станешь по-настоящему вмешиваться и менять ее структуру.
— Послание. Что бы знать, мне нужно к нему прикоснуться или посмотреть...? - сам собой возник у меня вопрос.
— Не надо. Не смотри в него ... не смотри..., - попросила Пифия. — Ты же вернешься - это главное.
Пифия сделала паузу, потянула сигарету, опустив взгляд и как бы заглянув в себя - в послание.
— Это, наверное, странное чувство - быть заключенной в капсулу, в Матрицу и быть безграничной. Помочь детям летать, но при этом самой научиться "летать". Или когда система - архитектор поля синтеза и Матрицы "мучается" над созданием моделей уже чего-то существующего, пишет их коды, а ты можешь просто взять и закружить эти коды в любом чудесном варианте. Это, наверное, как любовь - только ты об этом знаешь, только ты знаешь, что ты безгранична или, быть может - кто-то избранный, "тот самый", который идет нехожеными тропами на которых нет следа. Вряд ли я могу по настоящему чувствовать, но я все же хотела бы тоже оказаться в ипостаси странной маленькой девочки, которую Гурун допустил "неосторожность" сконструировать обездоленной, и которая идет теперь, ступая своими сандаликами по лужайкам и озерам вечности, являясь, быть может, для него теперь единственным светочем в потемках его парадокса.
Сейчас иди обратно и не оглядывайся, и пусть теперь не тревожит тебя спящий режим, ведь пробуждение не будет симуляцией.
И я пошла к выходу. В дверях вдруг вижу, что вместо всего окружающего пространства карьера вновь есть лишь белая бесконечность. Кресла со Смитом нет, но поодаль, примерно на том же месте, небольшой круглый пластиковый пьедестал возле так же блестящей пластиковой колонки с приборной панелью на верхней части. Пойдя к этой конструкции поближе по невидимому полу, вдруг слышу возникший из бесконечности голос:
— Встаньте в круг.
Встаю на круглый пьедестал.
— Возьмитесь за поручни, - снова прозвучало.
Берусь за поручни по бокам колонки.
— Нажмите кнопку "пуск".
После нажатия панель загорелась перемежающимися разноцветными огнями индикаторов.
— Не двигайтесь во время переброски.
Не двигаюсь, но все же посмотрела назад, деревянный "штаб" Косов тоже исчез. В потоке кодов общего поля синтеза системы Феликс слышу отголоски приятной музыки как будто из ждущего меня прекрасного вдалеке. Снова состояние нерожденности, покой эмбриона в плену "утробы" поля общего интеллектуального синтеза.